... Они обнялись и пошли по пустынной улице. Кое где с деревьев глухо падали капли. На крыши, на скамейки, на землю. Так здорово было идти вдвоем и говорить ни о чем. Или не говорить, но понимать друг друга без слов.
Они дошли до крайних домов деревни и тут Сашку окликнули. В темноте не видно - кто, но Сашка узнал по голосу. Бросив Лидке: "Обожди меня тут, я сейчас", он через дворик подошел к столпившимся на крыльце ребятам. Лидка прислушалась. Кажется говорили о ней. Наверняка там есть кто-то из знакомых и можно подойти к ним, но ей совсем не хочется сейчас, с небрежным видом, слушать их глупые шуточки. Не нужны они ей. Ей нужен Сашка. Дождь опять начал понемногу накрапывать. Она раскрыла зонтик и, покручивая его на плече, неторопливо прошлась вдоль забора. Потом услышала шаги за спиной и обернулась. Рядом с ней остановились двое незнакомых долговязых парней. Один, улыбаясь глупой пьяной улыбкой, попытался с ней заговорить. На нее отвратительно пахнуло перегаром. "Только этих тут не хватало", - пронеслось в голове. Она отступила на несколько шагов. Пьяный парень шагнул за ней, схватил за рукав. "Девочка, пойдем прогуляемся с нами. Мы..." Но закончить он не успел. Хлопнула калитка и Сашка стоял уже рядом. Она не успела ничего сделать.
- Саша, не надо!
Но Сашка уже отшвырнул парня. Второй, видно менее пьяный, ухватил Сашку за плечо.
- Ты че моего кореша...
Пьяный парень все еще пытался подняться на ноги и что-то со злостью бормотал. Неизвестно, чем бы кончился этот вечер, но стоявшие на крыльце ребята один за другим стали подходить к ним. Лидка отошла в сторону - незачем ей вмешиваться в мужские разборки. Минут десять они еще препирались - громче всех слышался голос Сашки. В конце концов он бросил им: "Еще встретимся" и пошел к Лидке.
- Идем, Лида.
Он взял у нее зонтик и они не спеша пошли обратно.
- Пойдем к старому клубу, - постаралась перевести на другое разговор Лидка.
- Идем.
Он помолчал, но не выдержал.
- Сволочи. Я б им сейчас показал!
Лидка молчала. Видно, Сашка ничуть не изменился. Все такой же задира, как и раньше. Вспомнилось, как однажды вечером, когда Лидка уже собиралась на улицу, за ней примчалась запыхавшаяся Верка.
- Лидка, ну что ты копаешься, - заговорщески зашептала она, косясь на Лидкину мать. - Давай же скорее. Там твой Сашка такое вытворяет! Вытащил здоровенный кол из забора и носится с ним по улице - пройти нельзя. "Всех перебью, - орет, - если Лидка сейчас же не выйдет".
А Лидка неторопливо аккуратно подвела глаза, подмазала губы, расчесала непослушные кудряшки. Куколка!
- Ну же, скорее. Сейчас сама увидишь, что твой кавалер вытворяет, - трещала Верка.
Когда они вышли на проезд, там было тихо и, кажется, безлюдно. Лидка огляделась. У обочины стоял Сашка с увесистой дубиной в руках. Увидев Лидку, он заулыбался, отбросил деревяшку и зашагал к ней.
- Ну, блин, я думал ты никогда не выйдешь. Я их тут всех чуть не переубивал! - довольно сообщил он пьяным голосом.
- Зачем?! - удивилась Лидка.
- Да потому что тебя не было. Я им говорю: "Где Лидка?", а они ржут. Ну я их, чтоб не ржали.
... Она потихоньку покосилась на него - вроде такой знакомый, а в то же время появилось в нем что-то новое, чужое.
Опять молния и гром. Темнота. И снова вспышка. Кнутом, через черное небо. Прямо над головой. И жутко и здорово!
- Сашка, скорее!
В свете фонарей было видно, что дождь все усиливается. Они дошли до садика. За ним старый клуб
- Господи, какая грязь. - Она опустила голову и посмотрела на свои изящные новенькие туфельки. - Саш, может обойдем по переулку?
Сашка только усмехнулся. Она и ахнуть не успела, как он легко подхватил ее на руки и понес к крыльцу. Она почувствовала на щеке его учащенное дыхание. И от какого-то неясного предчувствия у нее самой где-то внутри всколыхнулось что-то непонятно волнующее. Сашка по мокрой траве и лужам пересек садик и осторожно поставил ее на ступеньку крыльца.
Старый небольшой деревянный дом, крыльцо с подгнившими перилами и навесом, несколько ступенек - это и есть старый клуб. Еще их родители в свое время бегали сюда смотреть кино. А теперь все закрыто, и тропинка заросла бы травой, если бы не доярки, каждое утро спешившие по этой дорожке мимо клуба на ферму.
Лидка уселась на перилах, Сашка примостился напротив. Закурил. Опять тишина. И звук дождя. И опять эти несносные комары. Видно тоже спрятались под навесом от дождя, усмехнулась она про себя.
Она так рвалась сюда, ведь это же их крыльцо - они так часто здесь встречались. И вот они снова здесь вместе, но почему-то говорить не о чем. Она не знает с чего начать, все слова куда-то пропали, забылись. И он молчит.
- Ну как ты здесь? - наконец прервала она молчание. В темноте ярче вспыхнул кончик сигареты.
- Ты о Валерке слышала?
- Да. От матери узнала.
Еще зимой это случилось. Она вспомнила.
- Мне очень жаль, - произнесла она не громко.
- Тебе жаль. А я до сих пор не могу поверить, что его нет. Веришь? Прохожу мимо его дома - так и хочется завернуть, по привычке стукнуть в окно. Ты же знаешь - мы с ним "не разлей вода" были. С первого класса вместе по садам за яблоками лазили. Он мне как брат был.
Сашка осекся, опять ярко вспыхнул кончик сигареты.
- Я в тот вечер занят был. Халтурил. А его как раз на свадьбу позвали. Он и отправился один. Потом, говорит, расскажу. Ну выпил, как полагается. Когда домой собрался, совсем уж поздно было. Электрички давно не ходили. Так он домой по шпалам пошел.
Он опять затянулся. В лицо ей пахнул сигаретный дым.
- А утром его нашли. Товарняком сшибло. Сразу...
Лидка слезла со своей жердочки, подошла к Сашке, положила руки ему на плечи.
- Сашка, Сашка...
Он отшвырнул сигарету под дождь и обнял ее. Прижал к себе и молчал. Как будто она могла что-то изменить, вернуть ушедшее.
Она не сразу почувствовала в нем перемену, прислушиваясь к комариному писку и следя глазами за струившимися с крыши потоками дождя.
От ее ласковых объятий Сашка оживал, как поникший и напоенный летним дождем в засуху полевой цветок. То ли понял, что не безразличен этой повзрослевшей девчонке, то ли почувствовал исходивший от нее слабый аромат духов, смешанный с давно забытым запахом ее волос. Он прижал ее сильнее и ощутил упрямое сопротивление напрягшегося тела. Это раззадорило его еще больше. Все проблемы забылись в один миг. Если сейчас...
Он наклонился к ней, заглянул в блестящие глаза. В них искорками отражался слабый свет фонарей. И потянулся к неясному очертанию губ. Лидка стояла, как завороженная, не смея шевельнуться. Что-то незнакомое пробуждалось в ее душе. Совсем не похожее на ее прежние переживания и желания. Она подалась вперед и наткнулась на его приоткрытые губы. Привкус сигарет смешался с мятной жвачкой. Губы у него такие мягкие. И руки. Она не стала, просто не могла возразить, когда почувствовала, что он тянет ее маечку вверх, ищет застежку лифчика, почти сразу расстегивает ("здорово наловчился" - мелькнуло в голове). Сверху ее прикрывает куртка. Его руки с нетерпением останавливаются на ее небольших грудках, с удовольствием тискают и гладят их. Она с каким-то новым интересом наблюдала за ним, удивляясь тому, что он в таком восторге от нее. Не проснувшееся еще женское тело не чувствовало никакого волнения. Ей было приятно, но не более того. Почему люди от этого сходят с ума? Поцелуи гораздо интересней и приятней. Она прозевала момент, когда его рука осторожно сползла вниз и попыталась расстегнуть ремень на джинсах. Она обеими руками отстранила его руку, прошептала: "Не надо".
- Почему, Лидочка? Не бойся.
- Я не боюсь. Просто не хочу.
- Почему?
Она молчала, не зная что ответить. В общем-то ей давно хотелось узнать большее, которое она себе представляла довольно смутно. И правда, почему бы и нет? Но боязнь останавливала еще не сформировавшееся желание.
Она опять отвела его руку. И опять он стал ласково ее уговаривать. Она не поддавалась. Тогда он схитрил.
- Ну не хочешь - не буду. Не бойся.
Он опять стал ее целовать и она расслабилась. И когда снова почувствовала его руку на брюках, у нее уже не хватало сил убирать ее. Он, боясь ее сопротивления, расстегивать джинсы не стал. Просто просунул руку вглубь. Талия тонкая и джинсы плотно не прилегают. Как раз хватило места для его ладони. Она замерла. Было скорее интересно, чем страшно или неловко. Ладошки ее крепче сжали Сашкины плечи, когда она почувствовала, что его рука добралась до самого потаенного местечка на ее теле. Он стал осторожно гладить ее и снова целовать. Но она отстранила лицо и уткнулась ему куда-то в шею. Хотела что-то сказать и запнулась. Если она хочет узнать об этом больше, нужно потерпеть. Ей не было приятно, но и противно тоже не было. Она только поняла, что трусики стали совсем мокрые и застеснялась этого. Наконец, он вытащил руку, незаметным движением вытер руку о свои брюки. Лидка стояла, боясь посмотреть на него.
- Теперь ты. Ладно? Ну, пожалуйста.
Она подняла на него глаза.
- Что? - еле слышно прошептала, уже догадываясь о чем он попросит.
- Расстегни мне брюки сама.
И, видя ее нерешительность, добавил как можно спокойнее и тише:
- Не бойся. Ну же... Это совсем не страшно. Ну, сделай мне приятное.
Она непослушными пальцами нащупала пояс. Ремня не было. Расстегнула пуговицу, нерешительно и медленно расстегнула молнию. И остановилась.
- Не бойся, - все повторял Сашка, стараясь подбодрить ее.
Но дальше она ничего сделать не могла. Он помог ей. Чуть приспустил брюки и стянул плавки. Она не видела это, скорее поняла по движению его рук. Он нащупал ее ладонь и потянул к себе. Она подчинилась. Ладонь наткнулась на что-то теплое, нежное и мягкое.
- Погладь. Мне будет приятно.
- Хорошо, - еле расслышал он в ответ.
Она совершенно не знала как это делается. Погладить? Неуверенно стиснула, провела ладонью вверх, вниз.
- Осторожно, больно, - поморщился Сашка.
- Прости, - быстро произнесла она. Оказывается, он настолько нежный, что чувствует любое неосторожно-резкое движение.
Она опустила вниз вторую ручку и стала перекатывать его между ладонями. Как его еще гладить?
Предмет в ее руках стал твердеть и как будто увеличиваться. Она подумала, что это ей показалось. Нет. И правда стал больше.
Сашка задышал чаще. Уткнулся ей в волосы. Слова слетали с его губ прерывистые, еле слышные.
- Милая моя, чудесная малышка. У тебя такие ручки ласковые. Ну погладь еще, погладь.
И совсем не страшно.
- Пожалуйста, сделай мне хорошо. Пожалуйста, Лидочка.
"Хорошо? А сейчас тебе разве плохо?" - подумала она, но вслух сказать этого не сумела. Она сейчас забыла обо всем, что слышала и читала раньше. Забыла о том, что бывает в конце.
- Помоги мне. Сделай мне хорошо, - повторил он.
"Да что ты хочешь?"
- Нет, гладь чаще. Ладно, милая, дай мне. Я - сам.
"Что он еще хочет? Ему не нравится, как я ласкаю его. Ему не понравилось. Какая я глупая неумеха".
Он прильнул к ее губам. Рука его все быстрее двигалась, иногда задевая ее. Прося прощения за свои неловкие руки, она, кажется, всю душу вложила в этот поцелуй.
Вдруг он резко отстранился. Неловко повернулся в сторону, рука стала двигаться медленнее. Он негромко застонал. Она не поняла. И вдруг до нее дошло все то, что произошло.
В этот вечер он проводил ее до дома, как делал это давным-давно раньше. Поцеловал на прощанье.
- До завтра? - спросила она.
- Да, - кивнул он.

Прошли две недели. Сначала она его очень ждала, прислушивалась по вечерам к малейшему шуму за окном. Потом удивлялась, но не могла поверить, что все кончено. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда. Но так получалось и с этим пришлось научиться мириться. Видно за год изменилось гораздо больше, чем казалось с первого взгляда. И в нем, и в ней.
Пора было уезжать обратно. Ей не было обидно или больно. Было только почему-то очень жаль. И она сама не знала, чего ей больше жаль. То ли Сашку, то ли себя, то ли так и не расцветшую, как загубленный морозом бутон вишни, любовь.

КОНЕЦ